Мое поколение пережило войну. В январе мне исполнилось 75 лет. Жизнь подходит к финишу, поэтому хочу, чтобы знала наша молодежь, как в детстве жили их бабушки и дедушки, которым война исковеркала всю жизнь.
Жили мы тогда в Сибири. Отец на фронте. Письма ему писала я, потому что мама умела только расписываться. До сих пор помню те заветные треугольнички, на которых я чернилами из сажи старательно выводила папочкин адрес: ?Полевая почта 18 939 ?Н?. Татьянкину Григорию Ивановичу?.
Но вот наступил 1945 год. Кое-кому посчастливилось встретить и обнять своих отцов. У них жизнь постепенно налаживалась. А вот нам, чьи отцы сложили свои головы на поле боя, пришлось хлебнуть горя более чем достаточно. Особенно запомнилась зима 1945?1946 годов. Морозы минус 40?42 градуса. Дома есть нечего, потому что испекли последнюю картофелину. В семье ? больная мама и четверо нас, детей.
Когда началась война, старшему брату было всего 13 лет. Осенью вместо школы он пошел работать штурвальным на комбайн, который в то время по полю таскал трактор. А в 15 лет он уже выучился на тракториста и потом 40 лет проработал на тракторе. Своей жизнью все мы обязаны ему. Это он спас семью от голодной смерти.
А было так. Однажды он пришел домой на обед, а кушать опять нечего. Мама и все дети, опухшие от голода, лежат. Мама плачет, хочет встать, но не получается. Володя наказывает нам, чтобы мы не вставали, а берегли энергию. Успокаивает, что надо обязательно дожить до весны ? потом пойдет трава, в лесу ? молодые сосновые побеги, которые можно есть, даже кору? С этими словами брат вышел из избы и голодным снова пошел на работу.
Мама со слезами поднялась, вышла на кухню, обняла деревянную квашню, которая давно стояла пустой, и громко запричитала: ?Милая моя квашоночка, неужели мне больше никогда не придется постряпать и накормить досыта хлебом своих деток?..?. Я попыталась встать, чтобы обнять бедную мамочку, но в глазах закружился потолок, и я бессильно упала на кровать.
В это время открылась дверь, в избу вошел счастливый Володя и радостно выкрикнул: ?Вот теперь-то мы точно не умрем с голоду!?. С этими словами он бросил на пол сухую замерзшую шкуру нашей коровы, которую пришлось зарезать еще в 1944 году. Брат взял нож, отрезал кусок шкуры, положил его в печку на раскаленные угли, опалил его, мама помыла его, положила в чугун и сварила. Так мы и выжили (шкуры нам хватило надолго).
Я же не переставала удивляться, как это Володя догадался, что ее можно использовать в пищу.
Лишь через много лет он рассказал своей жене подробности того дня. ?Пришел голодный домой на обед, а на столе снова пусто. Смотрю, мама и Аля опухшие, слабые, скоро умрут. Вышел на улицу, сел на крыльцо, заплакал и решил: чтобы мне не хоронить их, лучше самому повеситься на чердаке. Залез на чердак, сел и стал прощаться с жизнью. Сделал петлю, хотел надеть ее на шею, но вдруг повернул голову в сторону и увидел Катькину (так звали корову) шкуру. Тут меня и осенило: ?А ведь ее можно сварить!?. С трудом снял шкуру с чердака и притащил в избу.
Так мы дожили до весны ? снег растаял, появилась трава. Остался живым брат и не дал умереть нам. Прожил Володя 77 лет. Пусть земля ему будет пухом!
Многие мои подружки детства не дождались своих отцов с фронта, а получили тоже похоронки. Вместе мы голодали, ходили весной в поле, собирали мерзлую картошку. Когда попадалась сухая, снимали кожуру и тут же отправляли в рот. Приносили ее домой, мыли, толкли, делали лепешки и пекли с обеих сторон прямо на плите.
А однажды ко мне пришла подружка и поделилась опытом: ?Съела столовую ложку соли, и есть ничуть не хочется, только воду пью?. Попробовала и я так. Весь день пили воду, будто рыбы объелись.
Однажды мы с ней решили отправить письмо в райком партии. Написали так: ?Дядя, мы хотим кушать?. На конверте: ?Райком партии ? начальнику?. И подписались. Через некоторое время наших мам вызвали в Минусинск, в райком партии. Мамы очень испугались, но пошли (30 км пешком). О нашем письме они ничего не знали. На следующий день пришли домой и принесли по 5 кг муки и какой-то незнакомой крупы. Эту помощь по нашей просьбе оказали по распоряжению доброго дяди. Мы были счастливы, что сможем есть теперь не только болтушку, но и вкусную кашу. Чуть позже ходили собирать лебеду, крапиву, пекли на плите травяные оладьи. А вот из картофельной ботвы оладьи получались горькие. Так что, перепробовали все ? только бы выжить!
Отец прислал последнее письмо из Польши, где и погиб 17 января 1945 года в районе деревни Шадки Сероцкого уезда Варшавской губернии.
Писала туда, хотела найти и посетить его могилу, но мне сообщили, что в списках его фамилии нет, ? видно, похоронен он в одной из безымянных братских могил. Не мудрено, ведь 600 тысяч наших солдат погибли только при освобождении Польши.
Вечная память всем соотечественникам, погибшим в Великую Отечественную войну! И как обидно, что вспоминают-то о них только 9 Мая.
Только мы, дети, любим и помним своих отцов всю жизнь. Давно сами стали пенсионерами, но никогда не получали никаких льгот ни как дети войны, ни как дети погибших отцов. Почему льготами пользуются только дети репрессированных? А когда вспомнят о нас?
Видно, нас не понять тем, кто не знает вкуса лебеды и картофельной ботвы.
Бог им судья!
